Дарья Петровна стала полноправным членом семьи. Она с удовольствием занималась домашним хозяйством, готовила, убирала. К тому же присматривала за маленькой Ульянкой, рассказывала ей сказки, слышанные когда-то от своей мамы, и разучивала с ней песенки и стихи.

— Тётя Даша, разве можно столько работать?! — возмущалась Полина, возвращаясь вечером домой и вдыхая аппетитные ароматы, витающие в воздухе. — Вы же не домработница у нас, чтобы всю работу по дому делать!

— Да мне приятно всё это делать, Полюшка, — расплывалась в улыбке Дарья Петровна. Никогда за многие годы после смеpти мужа она не чувствовала себя нужной и любимой. — А у тебя и так дел хватает. Вон приходишь чуть живая, того и гляди, чтоб ноги не подкосились. Давай зови ребятишек за стол, ужинать будем.

— Мы с бабушкой сегодня пирог пекли! — похвасталась, выбежав из комнаты Ульяна. — Я тоже помогала!

— Ну и что, подумаешь пирог! — выглянул из-за двери Савелий. — Я вот бабушке Даше кресло починил, чтобы ножки не болтались!

Дарью Петровну рассмешило такое соперничество за похвалу.

— Знаешь, Полюшка, — произнесла она, сдерживая смех и притягивая к себе Савелия, — без таких замечательных помощников я бы ни за что не справилась. Они огромные молодцы!

Савелий повернулся к Ульяне и показал язык.

Во время ужина разговор зашёл о родителях Полины.

— У меня были замечательные родители, — поделилась Поля. — Особенно папа меня любил и всегда баловал. Мама больше заботилась о том, чтобы накормить вовремя и одеть красиво. А с папой мы и книжки читали, и зимой на лыжах в лес ходили, а летом он меня плавать учил. Я была у них поздним ребёнком, поэтому папы не стало, когда я ещё в школе училась. А мама ушла 3 года назад, незадолго до рождения Ули. Так что, если бы не мой старший мужчина, мне трудно бы пришлось. Савушка взял на себя всю мужскую работу, да ещё и с сестрёнкой сидел, чтобы я подрабатывать могла. Так и выживали, пока Улю с садик не пристроили. Хорошо, что у меня начальник хороший и помогает с удалённой работой, когда нет возможности в офис приехать. Теперь с вашей помощью хоть работать нормально могу.

— Я рада, что и от меня какая-никакая польза есть. Вот ещё бы мне пенсию свою вернуть, она нам совсем бы не помешала. Вон, у Савушки ботинки совсем разваливаются, да и твои сапоги каши просят. А так Клавдия мою пенсию получает, и сама на себя тратит. Вот только не знаю, как у неё мою карточку забрать. Не отдаст же! Не знаю, почему она такая стала, в детстве до чего же добрая девчоночка была!

— Она хоть знает, где вы сейчас находитесь?

— Нет, не знает. Она так ни разу за эти месяцы и не позвонила. Наверное, думает, что я замёрзла где-нибудь.

— Мы можем вместе к ней сходить и поговорить насчёт пенсии.

Дарья Петровна опустила голову и, теребя салфетку, дрожащим голосом ответила:

— Боюсь я туда идти. Представить мне даже боязно, что она из-за этих денег вытворить может.

Полина встала из-за стола и, подойдя к пожилой женщине, обняла её за плечи.

— Тётя Даша, не волнуйтесь, мы вас теперь никому не отдадим! Правда, дети?

— Конечно! — в один голос закричали ребятишки. Савелий тут же обнял бабушку с другого бока, а Ульяна забралась ей на колени и вытянула губы трубочкой для поцелуя.

— Родные вы мои… — только и смогла вымолвить Дарья Петровна.

— А насчёт пенсии мы с вами вот как можем поступить… — предложила Полина.

ххх

На следующий день после работы Полина позвонила в дверь.

— Вы к кому? — спросила Клавдия.

— Я из собеса. Могу я видеть Дарью Петровну?

— А её сейчас нет. Что вы от неё хотите?

— Она должна прийти в собес и уточнить некоторые данные. Иначе ей не будет поступать пенсия.

— Так я могу вместо неё прийти, — заволновалась Клавдия. Лишиться этого источника дохода ей не хотелось.

— Нет-нет, это должна сделать она сама. Когда она будет дома?

— Видите ли, моя тётя уехала в деревню погостить у родственников и когда вернётся, неизвестно. Вы же знаете этих стариков, творят, что хотят! Хуже, чем малые дети! Если она решит насовсем там остаться, то как же она будет жить там без пенсии?

— Ну раз так, то придумаем что-нибудь, — ответила Полина и ушла.

«Вот, значит, как! — с возмущением думала она, возвращаясь домой. — Решили представить всё так, будто сумасшедшая старуха уехала в неизвестном направлении и пропала».

Вечером при помощи Савелия, хорошо ориентирующегося на просторах интернета, они открыли новую банковскую карту, заблокировав старую, и подали заявление в Пенсионный фонд, чтобы получать пенсию на другую карту. На этом можно было порвать все связи с семьёй племянницы, тем более что все документы были у Дарьи Петровны на руках. Хорошая это оказалась привычка – носить с собой в сумочке необходимые документы!

В этот же вечер раздался звонок от Клавдии.

— Тёть Даш, — обратилась она удивлённым голосом, видимо думая, что тёти и на самом деле уже нет в живых. Иначе, где могла обитать старушка целых 2 месяца? — Ты где?

— А я, Клавочка, к родственникам в деревню уехала.

— Какие родственники?! У тебя и нет никого, кроме меня!

— Эх, Клавдия, — вздохнула Дарья Петровна, — в кого ты превратилась?! Нет у меня родственников, ты права. Только и ты теперь мне чужая.

В выходной день Дарья Петровна проснулась рано. На цыпочках, чтобы не шуметь, пробралась на кухню. Надо бы кашу ребятишкам сварить, а после дело у неё есть важное. Дождавшись, когда Полина выйдет из комнаты, она тихонько позвала её на кухню.

— Полюшка, не обидишься, если я сегодня пойду прогуляюсь?

— Тётя Даша, почему я должна обижаться? Конечно, прогуляйтесь. Сегодня день хороший обещают, уже весной пахнет. Если хотите, можем все вместе погулять.

— Давно я своими собственными делами не занималась. Хочется мне одной побыть.

На автобусной остановке было много народу. Дождавшись, когда вся эта толпа заберётся в подошедший транспорт, она села на пустую скамейку и закрыла глаза.

«Господи, снова я к тебе с той же самой просьбой надоедаю. Пусть именно здесь всё это и произойдёт. Иначе как я пойму, что это именно она? Боюсь я не узнать её и пропустить, ведь столько народу мимо проходит! Только на тебя вся моя надежда, Господи».

Солнышко пригревало по-весеннему. Воробьи, ссорясь за хлебные крошки, громко чирикали. Дарья Петровна расстегнула тёплое пальто и, окинув взглядом полупустую остановку, погрузилась в воспоминания.

ДАРЬЮШКА.

Март выдался не по-весеннему холодный. Словно в продолжение февраля за окном выла вьюга, наметая всё новые и новые сугробы. С самого утра Даше нездоровилось. Подоив корову и насыпав крупы курам, она залезла под одеяло. Как здорово, что сегодня не нужно идти на работу. Жаль только Матвею пришлось уехать, у них на автобазе из-за морозов работы прибавилось. Даже техника не выдерживала непогоду, чего уж говорить про неё. Хотя в 34 года не хотелось чувствовать себя древней старухой, зависимой от настроения небесной канцелярии. Скорее всего на её недомогание повлиял вчерашний поздний ужин. Как чувствовала она, что тушёнка имеет какой-то странный запах, а Матвей заладил: хорошая, мол, тушёнка, пахнет приятно. Вот тебе и хорошая! Тошнит от неё с самого утра, аж думать о ней противно. Интересно, как там Матвей? Может и он животом мучается?

Вечером муж вернулся домой бодрым и здоровым.

— Дарьюшка, ты что это лежишь в постели? — присел он перед ней на корточки и с тревогой посмотрел на её бледное лицо.

— Отравилась я тушёнкой вчера, так сегодня целый день рвёт, спасу нет никакого.

— Странно, у меня-то всё в порядке. Если бы от тушёнки, так и я бы сейчас рядом с тобой корчился. Значит что-то ты другое съела.

— Нет, я сегодня к еде даже и не притрагивалась.

Матвей сам вечером подоил корову, а утром, видя, что Даше становится всё хуже и хуже, сбегал за фельдшером и, чуть ли не силой вытащив его из-за стола, привёл к себе в избу. Медик осмотрел Дашу и выписал таблетки.

— Отлежитесь немного, а завтра, если не будет лучше езжайте в райцентр, — посоветовал он равнодушно и ушёл.

— Может прямо сейчас поедем? — взволнованно спросил Матфей, когда таблетка, которую Даша попыталась проглотить, выскочила обратно.

— Наверное, до утра я и не доживу, — слабым голосом произнесла она. — Чувствую, что силы меня покидают.

Матвей побежал к соседям искать того, кто сможет отвезти их в больницу. Поставив на уши всю деревню, он подъехал к своей избе на стареньком Москвиче с не менее старым водителем дедом Фролом. С трудом пробравшись по занесённым снегам дорогам, они доехали до больницы. Матвей на руках отнёс обессиленную жену в приёмный покой и тоже без сил опустился на скамейку. Дед Фрол, присев рядом, начал рассказывать о своей жизни. Как он отвозил три раза свою жену в роддом и потом до утра маячил под окнами, дожидаясь появления на свет наследников. Через час, не выдержав неизвестности и устав от бесконечных историй старка, он начал тормошить медсестру, заставляя пойти и узнать, что с его женой. Поддавшись его настойчивости, медсестра сбегала на отделение и вернувшись доложила:

— Не понимаю, что вы так переполошились. В её состоянии токсикоз – частое явление.

— В каком состоянии? — завопил Матвей. — У неё что, какая-то страшная болезнь?

— Да не волнуйтесь вы так. Ваша жена беременна. Вы не знали?

Матвей замолчал и вышел на улицу. Ветер по-прежнему завывал, словно отчаявшийся волк-одиночка. Матвей стянул шапку, подставляя голову порывам ветра, и, зайдя за угол, прислонился лбом к холодной стене и заплакал».

Продолжение следует…

Предыдущая глава.

В начало.

Другие публикации на канале: